ili Об орднунге и гареме Санты, frikaдельках-плюшках и жареной селедке, пропеллерах, домомучительницах и тараканах Ингмара Бергмана

Продолжаем сканировать Скандинавию (начало здесь) И опять фотосказка, буйство реалий в кадре;)

... Но этот нон-стоп снега, эти заносы, из которых авто выгребать и выцапывать! Эти стоны и стопы знаковых «Осторожно, тролли!» и «Осторожно, лоси!». Не формальные, как у нас, где еще ни одного зверя у обочины не видела, кроме того, что бронзовеет собою на энном км Ленинградки, а очень даже предупреждающие, если учесть, что северные леса густо заселены рогатым скотом, а их миграции через дороги время от времени обретают массовый и опасный вообще-то характер. Эти значковые круги под глазами, как и знаки евро-серпантинов редко случайные, призваны ежечасно пробуждать усыпленную скатертью гладких дорожек нашу бдительность...

Как и мусор, там банка к банке, тютелька к тютельке, к*кашка к к*кашке, с немецким педантизмом раскладываемые по полочкам. В фастфудах ящики в дырочку – для мусора: бумагу отдельно от стекла, вилки отдельно от ножей, тарелки отдельно от остатков еды, для которых рядом отведены спецбаки. Все чистенько (кашу снега, правда, плохо с блюда Стокгольма счищают, но у них же нет наших узбеков!). Все заорганизованно до «строем марш». Даже пофамильные кнопки звонков на подъездах жилых домов. Даже качели, для аккуратности отгороженные от песочницы. И водосточные трубы, как тайский Будда на зиму утепленные в вязанные муфты (зачем?). И изобретательно окрышеванные урны (чтобы амбре не вовне).

 ili в гости к йоулу-пукки

 О финских домиках и финских парнях, шведском социализме и шведской семье, икеевском дизайне, рок-н-троллях и оленях. Продолжаем начатый путь

 Амундсен нами бы остался доволен. Москва – минуя Питер по касательной – Выборг – Иматра – пятидневное зависание на курорте Тахко под Куопио/Нильсией – Хельсинки – паром «Силья Серенада» со всем авто-скарбом в трюме на первом и собой на втором-пятом-седьмом-тринадцатом этажах «титаника» - Стокгольм вдоль и поперек в десять промокших ног, с острова на остров гулливерскими прыжками – город со «смертельным» названием Мора и совсем не смертельным холодком из резиденции шведского Деда Мороза Томтэлэнда – и снова «титаник» обратно, в дождливые, под колпаком циклона Хельсинки, Новгород и далее по списку.

ili Повесть о настоящем человеке Санте Клаусе, спасшем меня аки Морозко замерзшую Падчерицу;) 
Фотки страны оленьей, собачьих упряжек и волшебных лесов само собой прилагаются;)

Второй тайм общих слов-впечатлений мы еще отыграем. Пока же не как швед под Полтавой, а по-свойски лыжей ступая на родную, милую сердцу Угорщину, нашу «малую родину», наш филиал, особенно в зимний каникуляр, когда все страны как страны работают, а русские отдыхают, давя-прессингуя миллионным десантом дальних и ближних соседей. И прежде младшего брата Финляндию, всю в доску – и исторически, и географически, и изнаночно– свою…

Граница ощутима сразу, всем телом. Когда оставляем экстрим лихой, как раз под жесткач в наушниках, по кочкам и нечищеным ямам выборгский шлях и на плавном ходу въезжаем на мягкий, утомительный однообразием и отсутствием видимых и невидимых препятствий шелковый путь «из варяг в греки», где никогда (!) ни попутных, ни встречных толком. А только русла лесов и ветки рек, среди которых такие же разветвленные сети дорог и дорожек по дремучим лесам и точечным, там и сям хуторам, от которых только блуждающие мотыльки огоньков сквозь заборы деревьев или редкие почтовые ящики вдоль обочин намеком...

 ХЕЛЬСИНКИ, ili в городе Х. (часть лирическая)

Начало Угорщины проехали

 1 января.12.00 – 22.00. Три вещи согревают в короткие зимние дни и длинные полярные ночи жителей городе Х. и иже с ними – каток перед ж/д – вокзалом, откуда московский поезд «Лев Толстой» дает прощальный звонок, если не «Прощание Славянки»… с парными танцами по пятницам из серии ледниково-периодных-всенародных, где и я коньки едва не отбросила от лихих пассажей венского вальса… Горячее и горячительное – там же, опорожняемое по ходу и на легком полозном ходу. И церкви, с одной из которых – на высоченном холме, красный кирпич а'ля рюс – нас быстро сдуло. Не месяц май - на паперти Успенских соборов «руки архитектора Горностаева» восседать.

 Конечности отогрели в Кирхе на площади с трудно выговариемым названием Темп-пели-аукио – в стянутой скальной «кастрюльке» со стеклянно-медным куполом – крышей. В свободное от постов и служб время церковь претворяется концертным залом с хорошей акустикой. Правильно, не пропадать же добру из-за табу. Финики – что особо привлекает меня в протестантах - в вопросах религии свободны и приличиями не законтрактованы: народ сказал «да» светской тусне – наместники папы отдали под козырек, ура!

 В 99-м эта лютеранская «кастрюля» огрела меня джазовым попурри, и случилось после, месяца три спустя, рецензировать фестиваль детских мюзиклов, в 2002-м – органным концертом, и была любовь «Монтекки и Капулетти» с… фатальным исходом. Сейчас – элегия в до минор, актуальная для страстной недели, но никак не для рождества, а тем более, святок. К чему бы?.. Я ж лет десять «гадаю» по этой церкви. Вот оно…